ЖИЛА-БЫЛА ДЕВОЧКА...

В июне 1941-го Вале Мельник было почти семь лет. Жила она вместе с родителями, братьями, сестрами и многочисленной родней в небольшом украинском селе Цвилихивка Тепликского района Винницкой области. Родители Вали, Ольга Ивановна и Сергей Григорьевич Мельники, работали в колхозе. Дед окончил четыре класса церковно-приходской школы, считался по тем временам человеком грамотным и был в колхозе счетоводом.

НЕМЦЫ ПРИШЛИ В ИЮЛЕ

О войне девочка первый раз услышала в разговоре отца и матери.

- Помню хорошо, мама сказала, что началась война. А что такое война, откуда мы знали?

Узнать об этом девочке, двум ее сестрам и двухлетнему братишке пришлось очень скоро.

Вначале уехал отец. Ему поручили эвакуировать колхозных лошадей, чтобы не достались немцам. Сергей Григорьевич сдал лошадей Красной Армии, однако возвратиться в село не смог. Уже в середине июля Винницкая область была оккупирована немецкими войсками.

19 июля на 28-й день войны, по оперсводке (№ 038 к 22.00 19.7.41) штаба Юго-Западного фронта в Броварах, «12 армия с 5.00 приступила к выполнению приказа на отход на промежуточный рубеж Калиновка, Винница, Красное. О положении частей данных нет». Последним пунктом в сводке стояло сообщение: «Погода дождливая, дороги в неудовлетворительном состоянии».

На погоду в то время Валя, конечно, внимания не обращала. Лето было, тепло. А вот высокие фуражки немецких офицеров она запомнила хорошо.

- Кто видел, всё говорили – сито на голове.

НА ОТШИБЕ

Рядом с селом Цвилихивка не было сколько-нибудь значимой дороги. А хата Мельников вообще стояла на самом отшибе. В годы оккупации такое месторасположение сыграло свою положительную роль не один раз.

Время от времени немцы делали облавы – по разным поводам. Искали партизан. Собирали молодежь для отправки в Германию. Но чаще всего отбирали продукты.

- Первый день, как пришли они, до нас так и добрались, награбились. Но было страшно, конечно. Когда они снова по селу пошли, нас уже предупредили, чтобы собаки не лаяли. Мы своего пса закрыли, а он выскочил! Мы стоим все, пес под ногами у нас крутится. Лает, конечно, – чужие! И они тут же, при нас, его и застрелили.

У нас они практически в тот день ничего не взяли. И потом, как облаву делают, уже насытятся там, в селе, пока дойдут. Да и мама наша за это время что-то перепрячет. А потом у нас уже нечего брать было.

Когда немцы вошли в Цвилихивку, их было много, они заняли целую школу. Расстрелов или других массовых репрессий в Цвилихивке не было. В отличие от соседней Кивачивки, где в первый же день немцы, за селом сразу расстреляли человек 15. Кто-то выдал всех сельских коммунистов. Около расстрелянных выставили охрану и не разрешали хоронить, пока трупы не стало клевать вороньё. Валя знала об этом так подробно, потому что среди расстрелянных были родственники Мельников.

МЛАДЕНЕЦ В ПОРТФЕЛЕ

Как только село заняли немцы, случился у Вали приступ аппендицита. На телеге ее почти без сознания везли 12 километров в районный центр Теплик. Мать оставила дочку в больнице и попросила кого-то присмотреть за ней, а сама – домой: дети же, хозяйство. В больнице Валя не только очнулась, но и (приступ-то прошел!) начала вовсю бегать с другими ребятишками.

- Там, в Теплике, кругом евреи жили, портные, сапожники, продавцы. Вышли мы, помню, на крыльцо. А кругом больницы – пусто, всё на улице валяется, людей нет. Нянечка сгребла нас всех и увела. Потом слышим, взрослые разговаривают, что сегодня ночью сгрузили всех евреев в машины и увезли куда-то под Киев. А кого не увезли, расстреляли. Оставили только нужных им специалистов. В том числе одну женщину-еврейку, беременную. Родила она в нашей больнице как раз, когда я там была. И мама снова из Цвилихивки пришла. И зашли в больницу немцы... Помню, трое идут. Один вперед, за ним другой, с портфелем. А в портфеле ребенок плачет. Они забрали у той еврейской женщины новорожденного ребенка и унесли в портфеле. Говорили потом, что та женщина с ума сошла. А меня мама из больницы сразу забрала. Никаких, мол, операций, всё равно все здесь помрем или поубивают нас. И 12 км мы с ней из больницы пешком шли, никакой телеги. А операцию мне сделали много лет спустя, в Бачатском, когда у меня уже двое детей было...

Тогда, в начале войны, Валя и ее мама еще не могли знать всех страшных подробностей массового уничтожения фашистами местного еврейского населения. В Теплик оккупанты вошли 26 июля 1941 г. Более двух тысяч евреев согнали в гетто и использовали на самых черных работах. В апреле 1942 г. около ста молодых и работоспособных вывезли в концентрационный лагерь в Райгороде Немировского района, а оставшихся через месяц расстреляли. В Райгороде ежедневно уничтожали евреев, свезенных из близлежащих сел. Те, кто мог работать, добывали гранитный камень, дробили его и укладывали дорогу Винница-Умань. Лагеря были в городке Брацлав, в селе Краснополка Гайсинского района... Валя на всю жизнь запомнила вынесенного в немецком портфеле новорожденного еврейского ребенка, а в воспоминаниях, хранящихся в Тепликском архиве, можно прочитать о том, как высокий здоровый эсэсовец просто разорвал перед выстроенными на лагерной площади узниками двухлетнего еврейского мальчика, спрятанного в бараке под нарами и найденного немцами при обыске...

СТАРОСТА ПОМОГ

Ольге Ивановне Мельник было в начале войны 33 года. Четверо ее детей могли остаться совсем одни. Немцы не один раз вызывали женщину на допрос, допытываясь, видимо, куда делся хозяин с колхозными лошадьми. Грозились отправить в Германию. За нее вступился, скорее всего, староста, до войны друживший с ее мужем. Он многих в их селе защитил в годы оккупации от немцев, спас от угона в Германию. Говорили, что и партизанам помогал. Старосту арестовали сразу после освобождения села, и больше о нем никто в Цвилихивке ничего не слышал.

В Германию забирали, в основном, молодежь. Сестру Вали Марусю и других парней и девушек перед тем, как отправить, немцы закрыли в здании Тепликской школы, откуда они каким-то образом сумели убежать. В Цвилихивке о том никто не знал. Искать Марусю и остальных сбежавших немцы нагрянули ночью.

- Это уже, наверное, 42-й год был. Потому что было опять лето, тепло. У нас родни много, и ребятишек в хате всегда много. Ночевать останутся, соломы нам настелют, рядно бросят, и мы все вповалку спим. На ногах цыпки, мама ночью проходит и всем подряд ноги сметаной мажет... А тут нам – фонарики в лицо! Мы все, ребятишки, головы-то подняли... Оказывается, молодежь ищут, что разбежалась из Теплика. Немцы думали, по домам все они попрячутся, в полях. Рядом с нашей хатой поле кукурузное. Кукуруза высокая! Говорят маме, будем стрелять. Она говорит, стреляйте, у нас никого нету. Никого в селе тогда не нашли. Потом уже мама узнала, где сестра скрывалась.

Позже сбежать уже никому не удавалось. Забирали в Германию насильно. Плач и причитания стояли на все село, когда провожали телеги с уезжающими.

До войны все сельские ребятишки пасли на пруду живность – штук по сто уток, гусей, кур. Яйца, мед, фрукты – свои, излишки селяне продавали. Чем, собственно, и жили, оплата по трудодням в колхозе была невелика.

Немцы стали подчистую забирать всё съестное, что видели. Куриц ловили вообще безбожно, прямо бегали за ними, пока они были. Потом ничего не стало.

- К концу войны у нас осталась одна утка. Мы ее в погреб кидали, прятали. Просто ради интереса, выживет или нет. Утка та здоровая была. Ребятишки, которые постарше нас были, все спрашивали у мамы: «Ну что, тетя Оля, утка жива?»

НА ДЕТЕЙ – С ГРАНАТОЙ

Бегать от немцев нельзя было ни в коем случае. В их представлении, поняли в селе, если убегает человек, то он обязательно партизан. И еще, если подходят немцы к дому, а висячего замка нет, и не открывают им двери, значит, там кто-то прячется.

- Раз мужики поросенка кололи и кинулись убегать, как немцев увидели. Поймали их, повели. Подошли к одной хате, рядом с нашей. Нету никого – бросили в окно гранату. Потом выбили дверь, зашли. Кроме яблок в корзинах, ничего не нашли. Забрали яблоки. Дошли до нашей хаты. А у нас опять ребятишек много, играем все вместе. Лида – старшая. Витя, годика три ему, вообще на печке без штанов сидит. Немцы подошли, стучат. Мы не открываем! Они уже гранату отстегивают, раз никто не открывает и замка нет... Мужик тот, поймали которого, говорит: «Пан, подождите, там, наверное, дети». Он-то знал, что у нас много детей. Подошел к окошку, наклонился: «Лида, открой двери, а то немцы гранату вам сейчас кинут». У Лиды руки затряслись. Мы тогда все хором открывать защелку! Немцы зашли, уже с пистолетом! А у человек шесть или семь детей в хате. Фашисты – на печку, с пистолетом опять же, а там только Витя без штанов... Ушли. А нашим матерям уже сказали, мол, в вашу хату гранату кинули...

Педантичные немцы устраивали облавы раздельно на девушек и парней. Матери спасали детей, как могли. Мальчишкам давали платья переодеться в девчонок. А девчонки старались всегда ходить в надвинутых платочках, «замурзанными», то есть грязными, чтобы на них внимания не обратили. Или говорили, что тиф в хате, немцы тогда не заходили, боялись.

Выжить в войну Мельникам помогла корова. Еще сажали в огороде, кроме картошки, сахарную свеклу, кукурузу.

Спасали фрукты. На зиму вялили чернослив, вишню. Яблоки лежали в погребе вместе с картошкой. Сохранились несколько довоенных отцовых ульев. Из мака и меда мать Вали делала конфеты.

БЕЖАЛИ НЕМЦЫ В ОДНИХ ПОДШТАННИКАХ

Когда немцев погнали, в селе жило много беженцев. Вокруг шли бои, и люди, кто как мог, спасались от войны, которая вновь, уже обратно, смертельным валом уже обратно катилась по Украине. Так в Цвилихивку попал 18-летний Павлик из Киева. Его отца увозили вместе с другими в Германию. Павлик пришел на вокзал хоть что-то узнать об отце, и парнишку вместе с другими затолкали в вагон! Когда проезжали станцию километрах в десяти от Цвилихивки, мужики из вагона отправили Павлика за водой. Сказав ему при этом: бросай всё и беги, если сможешь! Он бросил все котелки и рванул изо всех сил через огромное поле.

- Павлик жил у нас, пока Красная Армия не пришла. Потом ушел вместе с войсками дальше. Когда прощался, сказал: если только останусь живой, обязательно вас найду. Наверное, убили...

Немцы бежали, как в кино, в одних подштанниках. У двоих, что зашли в хату Мельников, шинели были надеты прямо на нижнее белье. Забрали все, что нашли, а в это время красноармейцы уже в село входили.

- Очень большой бой был, когда село освобождали. Стреляли, не дай Бог, как страшно. Дядька наш после боя прямо в селе убитых солдат наших хоронил, в братской могиле. Сказали, что они из Белой Церкви, из-под Киева. Как освободили город, всех забрали в армию. На родной земле парнишки погибли. Потом все останки перенесли в райцентр.

Освободили Цвилихивку весной, в марте 1944 г. Скорее всего, это случилось 12 марта, на 995-й день войны. На этом направлении советскими войсками (Первый и Второй Украинский фронт) осуществлялись сразу две операции – Проскуровско- Черновицкая и Уманско-Ботошанская.

Из сводки Совинформбюро: «В течение 12 марта на Проскуровском направлении наши войска продолжали вести наступательные бои, в ходе которых заняли несколько населённых пунктов. Среди них Немиренцы, Броневка, Петриковцы, Малашовцы, Мацковцы, Малиничи, Нижние Волковцы, Орлинцы, Ходьковцы, Зарудье. Нашими войсками перерезана железная дорога Проскуров-Гусятин. Западнее и южнее города Умань наши войска, продолжая успешно развивать наступление, овладели районным центром Одесской области городом Гайворон, районными центрами Винницкой области Теплик, Жмеринка, а также с боями заняли более 60 других населённых пунктов, в том числе крупные населённые пункты Китай-Город, Гранов, Михайловка, Чечеливка, Кублич, Великая, Мочулка, Мышаровка, Шляхова, Каменная Криница, Ольховата, Марковка и железнодорожные станции Ивангород, Роскошевка, Кублич».

Как раз между Ивангородом и Кубличем находится Цвилихивка.

ВОССОЕДИНЕНИЕ СЕМЬИ

Почти сразу после освобождения пришли письма от отца. Он писал их постоянно, и они шли с почтой вместе с наступлением наших войск. Из писем узнали судьбу родных. Сергей Григорьевич забрал старшего сына Наума из Донбасса и эвакуировался вместе с ним на Урал, в Челябинск.

В Челябинске Наума призвали в армию. Поскольку он работал к тому времени на Челябинском тракторном заводе, известном Танкограде, всю молодежь призывного возраста обучали танковому делу. И вместе с полутора тысячами новеньких танков челябинского производства кинули на Курскую дугу. Погиб Наум Мельник 31 июля 1943 года. Случилось это в районе деревни Свобода. Кто-то из сослуживцев написал деду письмо, что Наум загорелся в танке во время боя. Служил гвардии сержант механик-водитель Наум Мельник в 119-м батальоне 103-й Севской танковой бригады. Имя Наума Мельника навечно занесено в отдельно изданную Книгу памяти Челябинского тракторного завода.

У Вали Мельник в Цвилихивке в общей сложности было десять теток – по отцу и по матери. Десять их мужей ушли на фронт в начале войны. Вернулся один – без глаза и без руки. Такая вот семейная статистика.

После войны Сергей Григорьевич работал в «Челябстрое» и в 1947 г. вызвал бабушку с детьми к себе. Жили в бараке: 30 комнат – 30 семей.

Валя, окончив семь классов в 17 лет, поступила в Коркинский горный техникум, сдав главный предмет, математику, на «отлично». Весь выпуск, 280 с лишним человек, отправили в Кузбасс. Молодого специалиста-обогатителя из Кемерова откомандировали в трест «Беловуголь», а оттуда на Бачатский угольный разрез, где Валентина Мельник встретилась с горным техником, а потом инженером Владимиром Вавиловым, вышла за него замуж, родила троих детей. Она проработала 35 лет в отделе технического контроля, награждена орденом Трудовой славы III степени.

Но это уже совсем другая история. Счастливо сложиться которой было суждено лишь потому, что в ту страшную войну Вале Мельник, маленькой украинской девочке из далекого села Цвилихивка, просто повезло выжить. Вале Мельник, Валентине Сергеевне Вавиловой, моей маме.

...Только став взрослой, я поняла, почему моя украинская бабушка не могла смотреть кино о войне. В ее глазах появлялся ужас, когда она видела на экране немцев в тех самых высоких фуражках. Бабушка не уходила, она убегала из комнаты, плакала и ругалась на нас, внуков, чтобы мы выключили телевизор. Для нас это был художественный фильм, а для бабушки – страшное напоминание о пережитом.

* * *

В Великую Отечественную войну погибло свыше 5 миллионов жителей Украины, около 2 миллионов было угнано на принудительные работы в Германию. На территории Украины было разрушено около 700 городов и поселков и 28 тысяч сел.

Оккупационный режим, установленный захватчиками, отличался исключительной жестокостью и зверствами по отношению к мирному населению, массовыми репрессиями и уничтожением людей, разрушением и разграблением народного хозяйства, культурных ценностей.

Сущность этого режима вытекала из целей нацизма в войне против СССР – уничтожить и расчленить советское государство и превратить его в аграрно- сырьевой придаток, источник дешёвой рабочей силы для Третьего рейха.

Жертвами оккупантов стало более десяти миллионов советских граждан. Жестокость оккупационного режима была такова, что, по самым скромным подсчётам, каждый пятый из оказавшихся под оккупацией семидесяти миллионов советских граждан не дожил до Победы.

Светлана ВАВИЛОВА.

Использованы материалы Интернета, в т. ч. Википедии, сайта Винницкой обл. и др.

Текст был подготовлен для второго тома книги «Память на все времена», изданной в городе Белово к 65-летию Великой Победы в 2010 г.